Наргиз Асадова: «Изучая иудаику, соприкасаешься с историей всего мира»

Мы попросили рассказать Наргиз о том, как ее студенческий опыт повлиял на ее жизнь и профессию.

Наргиз Асадова – известный журналист, выпускница кафедры иудаики Института стран Азии и Африки (ИСАА) МГУ им. Ломоносова. Последние 2 года работает в Америке заместителем руководителя Вашингтонского бюро РИА-Новости. Продолжает также сотрудничать с радио «Эхо Москвы»: уже 3-й год ведет там еженедельную передачу «48 минут».

Лидия Тихонович: Наргиз, Вы закончили ИСАА МГУ, кафедру иудаики. Как в Вашей нынешней работе Вам помогает это образование? Пригодились ли полученные знания?

Наргиз Асадова: Безусловно, пригодились: и знание языка иврит, и знание политической и экономической обстановки в современном Израиле, и понимание процессов, которые идут на Ближнем Востоке. Это дало мне некое преимущество.

Когда я пришла в газету, я сразу начала писать заметки. В первую очередь, про Израиль, про Ближний Восток. Первые свои премии я получила за серию заметок о выводе израильских войск и поселений из сектора Газы.

Еще на 4-м курсе я попала в «Коммерсантъ» на практику (в ИСАА для всех обязательна языковая практика). Я должна была найти место, где можно было бы что-то переводить с иврита: заметки из израильских газет и т.п. И я пошла в «Коммерсантъ», где есть достаточно большой международный отдел, где работают профессионалы, многие из которых, кстати, также закончили ИСАА по другим специальностям. И я сразу же начала писать заметки про Израиль, поскольку, действительно, не плохо разбиралась, благодаря нашей кафедре, в современной политической и экономической ситуации в стране. Мы вообще получили довольно фундаментальные знания об Израиле, начиная с исхода Моисея из Египта, и заканчивая сегодняшним днем. У нас вели занятия преподаватели из Иерусалимского университета, из Бар-Иланского университета. Некоторые из них сами были в центре политических событий. Например, преподаватель Дмитрий Романов, - он принимал непосредственное участие в проведении налоговой реформы в Израиле. Можно сказать, мы все узнавали «из первых рук».

Л.Т.: Расскажите, как Вы вообще попали на эту кафедру? Как узнали о том, что такое место существует?

Н.А.: Это была, вообще-то, случайность. Шел 1998 год. Мы поступали все на разные языки: кто на арабский, кто – на японский… Никто из нас не планировал заниматься ивритом, т.к. тогда еще не было такого отделения. Я предполагала, что, наверно, буду учить арабский. И, когда мы поступали, буквально в процессе сдачи экзаменов, выяснилось, что появилась новая возможность – первый набор на иудаику, и что мы можем еще и туда отнести свои документы. Я поступала на социально-экономическое отделение и понимала, что женщине-экономисту в арабском мире очень сложно работать… Переводчиком – еще можешь быть, но – никогда не будешь равным партнером в бизнесе или в других сферах. И поэтому я с удовольствием отнесла свои документы на иудаику…

Я помню, что этот первый набор был очень интересный. Все удивлялись: у нас был всего лишь один еврей в группе… И до сих пор еще очень многие люди удивляются, почему мы учили иврит, не будучи евреями: как так можно? И пытаешься им, конечно, объяснить: какая разница, какой восточный язык учить – будь то арабский, китайский, кхмеркий… Чем кхмерский лучше, чем иврит, условно говоря…

Для меня, например, достоинством этой кафедры было то, что Израиль – это очень, как ни странно, Западная страна. То есть, ты изучаешь Восточную культуру, которая очень встроена в Западный мир. Получается, что ты одновременно узнаешь два мира, и то, как они взаимодействуют. Когда погружаешься в историю еврейского народа, ты соприкасаешься с историей всего мира. Это потрясающе, потому что это - удивительный народ, успевший отметиться везде.

Л.Т.: Расскажите, что было наиболее интересным из студенческой жизни, что запомнилось?

Н.А.: У нас был очень интересный преподаватель: Михаил Анатольевич Членов. Когда он принимал экзамены, то разрешал пользоваться всем, чем угодно – хоть библиотеку с собой приноси… А потом, когда ты приходил отвечать, он немножко спрашивал, конечно, по вопросу, но потом начинал твою эрудицию узнавать, проверять как-то. И довольно трудно было у него получить хорошую оценку, несмотря на то, что при подготовке разрешено было пользоваться учебниками. Нужно было постоянно самосовершенствоваться, постоянно расширять свой кругозор. Его главный совет был: все, что хоть как-то, хоть каким-то боком касается вашей профессии, вы должны читать. Не только специфические книжки, но и художественную литературу, и т.д.

Нас учили не зубрить урок, а получать знания… И это очень отличало наших преподавателей от многих других преподавателей МГУ. Вот это мне очень понравилось, это мне помогло. И, можно сказать, повлияло на выбор моей профессии. Потому что журналистика – это одна из таких профессий, которая позволяет тебе постоянно учиться, постоянно развиваться. И, наконец, дает тебе билет или своеобразный пропуск в общества интересных людей, в разные страны, в которые ты, наверное, сам никогда не попал бы. А если бы и попал, то все равно так интенсивно не общался бы там с людьми. Это профессия для тех, кто любит учиться – для любопытных.

Л.Т.: Скажите, а что-то было в учебе трудным? Некоторые, например, считают, что иврит – очень сложный язык.

Н.А.: Нет, мне не было трудно учить иврит. Мне кажется, что иврит – один из самых легких языков, которые преподают в ИСАА. На мой взгляд, он очень математичный, очень логичный. Если есть исключения, то они тоже подчиняются вполне понятной логике. Мне, на самом деле, и арабский потом было легко учить – на фоне иврита (это родственные языки). Арабский мы учили на последнем курсе, один год – буквально азы. Разница между этими языками в том, что в современном иврите (разговорном) нет такого большого количества витиеватых восточных фраз, присущих арабскому языку, и другим восточным, которые нельзя дословно перевести… Все, конечно, зависит от психологии человека. Я бы, наверное, никогда не смогла бы выучить китайский язык – это совсем другой тип сознания. А иврит – очень близко к нам, к европейскому сознанию.

Л.Т.: В каком-то смысле, наверное, можно сказать, что это вообще «колыбель европейского сознания».

Н.А.: Да, для иудео-христианской цивилизации – пожалуй, да, именно - колыбель, безо всяких скидок. Это действительно то место, где зарождалась наша цивилизация, которую иногда называют Западная цивилизация.